Стенограмма заседания 16-го Круглого стола, посвященного очередной годовщине  принятия Закона РФ «О средствах массовой информации»

Организаторы: Центр права СМИ, факультет журналистики МГУ  имени М.В.Ломоносова
Москва, 28 декабря 2010 г.

Участники:

   1. Артищев А.И., ведущий советник, аппарат Комитета Госдумы,
   2. Вартанова Е.Л., декан, факультет журналистики МГУ,
   3. Голованов Д.А., юрист ОАО «ВебТВ»,
   4. Давтян С.Л., научный сотрудник, факультет журналистики МГУ,
   5. Дзялошинский И.М., профессор ГУ-ВШЭ,
   6. Засурский Я.Н., президент, факультет журналистики МГУ,
   7. Копейка А.К., секретарь Союза журналистов России,
   8. Кумылганова И.А, доцент, факультет журналистики МГУ,
   9. Мамонтова О.И., соискатель, факультет журналистики МГУ,
  10. Мартынкина Д.Ю., аспирант МГУ, юрист,
  11. Монахов В.Н., старший научный сотрудник, сектор информационного права Института государства и права РАН,
  12. Мухаметшина Е.В., аспирант, факультет журналистики МГУ,
  13. Новаторова Д.С., студент, факультет журналистики МГУ,
  14. Панкеев И.А., профессор, факультет журналистики МГУ,
  15. Раскин А.В., доцент, факультет журналистики МГУ,
  16. Рихтер А.Г.,  профессор, факультет журналистики МГУ,
  17. Савинцева М.И., преподаватель, факультет журналистики МГУ,
  18. Самохвалов А.Г., НИЦ Телерадио, директор,
  19. Самылкина Е.А., редактор, факультет журналистики МГУ,
  20. Симонов А.К., президент, Фонд защиты гласности,
  21. Федотов М.А., советник Президента РФ,
  22. Чижков С.Л., старший научный сотрудник Института философии РАН,
  23. Шевердяев С.Н., доцент, юридический факультет МГУ,
  24. Шерстобоева Е.А., доцент, факультет журналистики МГУ,
  25. Энтин В.Л., директор, Центр правовой защиты интеллектуальной собственности.

Засурский Я.Н.: …Как и в прошлые годы, мы собрались сегодня, чтобы обсудить наиболее серьезные и важные проблемы правового регулирования СМИ в России. Остается много опасностей, касающихся самого процесса его обновления, поскольку уже сложилась традиция, связанная с действующим законом о средствах массовой информации, традиция либеральная и, в общем-то, разумная. Мне кажется, что этот закон международным сообществом признан соответствующим нормам и стандартам демократического общества. Я не вижу резонов его менять. Мне кажется, что можно было бы ограничиться разработкой того, что предполагалось в момент принятия этого закона. Речь шла о пакете законодательных инициатив и подзаконных актов, которые должны развивать идеи этого закона, и их уточнять.

Я думаю, что  для того, чтобы сохранить плюрализм, необходимый для демократического общества и для развития гражданского общества в России чрезвычайно важна  проблема развития антимонопольного законодательства. И в связи с этим, когда речь идет о борьбе с монополизмом, необходимо установить стандарты, грубо говоря, цифровые показатели, которые определяют появление того или иного монополиста на информационном поле. Мне кажется это очень важным, поскольку сегодня многие трудности в развитии гражданского общества и демократии в России связаны именно с наличием этого монополизма.

У нас есть положительные  сдвиги. У нас теперь уже есть советник Президента – Михаил Александрович Федотов, и это уже отрадное явление. Один из отцов-основателей нашей свободы печати оказался в кресле советника, и я думаю, что советы он будет давать самые разумные. А советовать есть о чем.

Рихтер А.Г.: Спасибо, Ясен Николаевич. Я хотел бы, может быть, подводя итоги этого года, начиная дискуссию об итогах года, сказать, конечно же, о главном событии, которое, на мой взгляд, произошло за последний год. Это принятие Пленумом Верховного суда Постановления о практике применения Закона Российской Федерации о средствах массовой информации. И отрадно сказать, что их пяти внешних экспертов, вся пять связаны с этим круглым столом, а четверо из пяти еще и связаны правовыми отношениями с факультетом журналистики МГУ: Юрий Михайлович Батурин, Дмитрий Андреевич Голованов, Виктор Николаевич Монахов и я. Безусловно, Пленум принял революционное Постановление, и в какой-то степени оно уже отражается на судебной практике. По крайней мере, я искал судебные случаи, где бы использовались ссылки на Постановление Пленума, и такие случаи уже появились. Пленум поможет тем журналистам, тем адвокатам, которые знакомы с текстом этого Постановления. По целому ряду вопросов, в том числе и по доступу к информации, Постановление вооружает журналистов сильными инструментами. Ясен Николаевич правильно сказал о том, что много в этом году было нападений на журналистов. И, конечно же, об этом также нужно поговорить. Это оборотная сторона медали. И про нее нельзя забывать в законотворчестве, при создании новых проектов законов, новых постановлений. Я приглашаю вас к дискуссии.

Вартанова Е.Л.: Мне кажется, что роль законодательства и государства в России больше чем во многих других странах. Поэтому я бы начала здесь с философского момента, связанного с тем, что до сих пор в России нет структурированной и аргументированной медиаполитики, о чем мы все говорим. Хотя есть попытка говорить о какой-то государственной политике в области СМИ. Но даже ее в законченном целостном виде нет. Нет, может быть, даже каких-то документов, это описывающих. Как раз вчера на одной из защит в нашем диссертационном совете одна девушка сказала о государственной политике в области СМИ. И, конечно же, профессор Прохоров задал ей вопрос, а в каком нормативном документе прописана эта государственная политика? И не только девушке, но и всем нам нечего было ответить. Но мы все подразумеваем, что есть какая-то политика по отношению к СМИ, которая формулируется обществом. Мы знаем прецеденты во многих странах мира. Возьмем, Британию, в которой нет письменного документа, касающегося госполитики. Ни королева, ни Парламент его не писали. Но, тем не менее, все понимают, что такое медиаполитика в области СМИ. И я думаю, что мы здесь сталкиваемся с одним очень важным моментом, потому что всегда медиаполитика опирается на ряд неформальных, негласных общественных договоренностей, которые присутствуют в обществе относительно того, что общество ждет от СМИ и что СМИ должны давать обществу. Вот этих негласных договоренностей в нашей стране нет, к сожалению. Но, как правило, именно эти негласные договоренности, вырастающие из традиции культуры, из политического состояния общества, – эти негласные договоренности и определяют отношение государства в направлении СМИ и наоборот. Поэтому мне кажется, что в России истекший год был знаменателен именно тем, что общество пыталось каким-то образом сформулировать свой запрос к СМИ, а само государство пыталось на него ответить.

Другой вопрос, что нам очень сложно сформулировать госполитику, пока в обществе нет  понимания коллективных ценностей, коллективных ожиданий по отношению к СМИ. И до тех пор, пока не сойдутся государственные ожидания, которые идут по направлению сверху вниз, и общественные ожидания, которые очень разрознены и нигде не сформулированы, нам сложно будет госполитику выстроить в медиаполитику в более широком смысле, предполагающую не только отношение государства к СМИ, но и отношение общества к СМИ. И мы сталкиваемся, пожалуй, в этом отношении только с единственной силой, которая пытается сформулировать регулирование масс-медиа – это государство. Государство очень много делало для того, что сформулировать конкретные направления.

Мы можем посмотреть, что в начале года была масса предложений в отношении Интернета, в течение года предложения со стороны государства не то чтобы о регулировании, но о формировании отношения к Интернету звучали неоднократно. Началась та работа, о которой давно говорили экономисты. Началась работа по созданию, видимо, нормативной базы отрасли СМИ. Стали смотреть на СМИ как на отрасль. Хотя это, конечно, очень сложные моменты. Это нужно было делать еще десять лет назад, когда еще не случилась цифровая революция, и когда границы отрасли были, наверное, более понятны, чем они понятны сегодня. Сегодня во всех странах мира, включая Евросоюз, пытаются определить границы отрасли. Но, тем не менее, их очень сложно определить. В связи с проникновением телекомов и цифровых моментов в медиаиндустрию очень сложно эти границы сформулировать. Ну и, конечно, мне кажутся важными упомянутый Пленум Верховного суда, и упомянутые тенденции, связанные одновременно с разрешением «Дома-2» в дневном эфире, и обсуждением в Госдуме закона о защите детей от вредного влияния. Эти тенденции говорят о том, что в обществе происходят все-таки попытки создать некую консолидированную базу или обозначить болезненные точки в законодательстве.

Ну, конечно, все  мы поприветствовали заявление Президента, уж не знаю, с чьей подачи оно было сделано, о разгосударствлении СМИ. И мы понимаем, что это очень  интересный тренд, опять идущий сверху вниз, не со стороны рынка, не со стороны отрасли и рядовых игроков, а опять со стороны высших сил нашего государства. Хотя здесь я, может быть, буду в оппозиции присутствующим здесь законодателям, я все-таки думаю, что в отсутствии коллективного договора, в отсутствии того, о чем много раз говорил Ясен Николаевич, медиакапитала, или достаточных информационных источников, разгосударствление некоторых СМИ может оказаться даже негативной тенденцией. Потому что уровень концентрации в нашей стране очень невысок. Этот вывод я делаю на основании анализа открытых данных. Последний год я участвую с коллегами в одном международном исследовании по изучению уровня концентрации на национальных рынках. Показатели, во всяком случае, открытые и доступные, нам говорят о том, что у нас в принципе монополий в экономическом смысле практически нет. С точки зрения охвата рынка телевизионные федеральные каналы занимают здесь очень сильную позицию. Но как только мы берем другие сегменты медиаиндустрии: газетный рынок, журнальный рынок, радиорынок, современные сегменты, связанные с новостными медиа, поисковые машины, производство кино- и телепродукции, то здесь мы видим не очень высокий уровень присутствия крупных монополий. Получается, что, в общем, у нас потенциал для концентрации медиабизнеса совершенно не реализован. И при разгосударствлении СМИ мы с трудом можем прогнозировать однозначный положительный результат.

Тем не менее, видно, что законотворчество у нас, по-прежнему, спускается сверху вниз. Но мне кажется, что все-таки эта тенденция по созданию единой государственной политики в области СМИ опирается на существующие в обществе настроения. Я согласна, что эти настроения выплеснулись таким открытым, очень заметным проявлением именно в момент, когда был избит Кашин, но это сразу приобрело характер не единого случая, не протеста против конкретного акта насилия, это сразу приобрело характер общественного недовольства по отношению к журналистам. Мы снова услышали, как власть начинает рассматривать отдельные законодательные меры по защите журналистов, и, по-моему, очень любопытно посмотреть на то, как проявления снизу начинают вызывать проявления сверху. Вопрос в том, когда эти два направления соединятся и когда то, что мыслит для себя общество, встретит предложение власти, и будет выработана какая-то единая, приемлемая всему обществу медиаполитика, в том числе опирающаяся на регулирование. Я думаю, что это не произойдет до тех пор, пока все-таки в обществе не возникнут хотя бы в грубом виде эти негласные, неформальные правила, разделяющиеся абсолютным большинством участников, этот коллективный договор, без которого мы не можем выйти на более или менее созидательную жизнь.

Мне кажется, что у нас год был даже с точки зрения законодательства очень интересный, было много инициатив. Я сделала подборку и была поражена, как много было таких юридических моментов. И, по-моему, это связано с непрекращающейся в обществе дискуссией о том, что такое журналистика сегодня, в условиях цифровой революции, в условиях выхода активных аудиторий на медийное пространство. И в условиях, когда журналистика сама возвращается к осмыслению своих принципов природы, основных законов. Я заканчиваю только тем, что для меня кажется выступление Парфенова при вручении ему премии очень показательным именно потому, что, уже на таком уровне возникла дискуссия, уже сами профессионалы говорят о том, в чем их упрекали зрители, законодатели, власти с разных сторон. Значит, мне кажется, что начинается какой-то новый виток развития, когда журналистика осмысливает себя вместе с общественным запросом.  

Рихтер А.Г.: Спасибо, Елена Леонидовна! Кто хочет продолжить дискуссию? Пожалуйста, Михаил Александрович.

Федотов М.А.: Я хотел бы отметить два момента. Момент позитивный – это постановление Пленума Верховного суда. Очень важно, что, наконец, этот вопрос был рассмотрен Верховным судом, очень важно, что к работе над этим документом были привлечены эксперты. Очень важно, что, наверное, это впервые, когда Верховный суд принимает Постановление своего Пленума по инициативе общественных организаций. Мы с Алексеем Кирилловичем Симоновым можем подтвердить, что Фонд защиты гласности и Союз журналистов России добивались этого Пленума лет десять уж точно. И все-таки добились. Поэтому я считаю, что событие, действительно, очень значимое. И те положения, которые нам удалось отстоять в этом документе, имеют большое значение. Конечно, мы смогли добиться не всего. В частности, по вопросу о том, в чьем ведении находится законодательство в области СМИ. Мы предлагали записать, что это находится в совместном ведении, и нашу позицию поддерживала примерно половина судов в субъектах Российской Федерации. Но нашу позицию не разделяла коллегия по административным делам Верховного суда. Потому что в своей практике они рассматривали несколько таких дел. И приняли решение, что только в ведении Федерации. Поэтому получалось, что Пленум Верховного суда должен был пойти вразрез со своими же коллегами из своей же собственной коллегии по административным делам. И ту позицию тоже поддерживали примерно половина судов из субъектов Федерации. Значит, в конце концов, мы нашли компромиссный вариант. И в Постановлении написано, что это относится к компетенции так, как оно определено в Конституции. А там читай как знаешь. Поэтому вместо того, чтобы дать ответ на вопрос, нам сказали, что вопрос остается открытым. На этом позитивная часть заканчивается. Далее начинается негативная часть. Передо мной текст законопроекта, который не знаю, кто подготовил. Знаю, что внес его Валерий Яковлевич Комиссаров, а кто писал, понять не могу. Потому что я разговаривал с людьми, принимающими решения, и они говорили: нормальный проект, ничего там страшного нет. Я предлагал показать его нам, чтобы мы посмотрели, привели его в порядок, если там есть проблемы. Но проект решили вносить так, чтобы он, не дай бог, не попал к нам в руки. И с ним можно ознакомиться только теперь, когда он опубликован на сайте Госдумы. Дорогие мои, если этот Закон принять в том виде, в котором он написан, то Закон о СМИ нам не понадобится. Потому что обратиться к нему будет невозможно. Все, что можно было перепутать, здесь перепутано. Это будет уже не Закон, а, как бывает у рыбаков, когда путается леска, то получается «борода», - будет такая «борода», такая запутанная «борода». Зачем это сделано, сказать не могу. Никакого юридического смысла в этом нет. Предполагаю, что это делали в Минсвязи. Как умели, так и делали. В тоже время есть как бы политическое решение, что этот проект надо поддержать. Это проект о внесении изменений в Закон о СМИ.

Рихтер А.Г.: Касающийся вопросов лицензирования?

Федотов М.А.: Там все. Там есть ограничения, касающиеся иностранных владельцев. Тоже сделано неправильно, так как не учтены другие законы. И если уже название неграмотно, то дальше все понятно. Читаю название: «О внесении изменений в законодательные отдельные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования в сфере средств массовой информации, телевизионного вещания и радиовещания». Получается, что телевизионное вещание и радиовещание – это не средства массовой информации. Здесь масса просто ошибок. Чистой воды юридических ошибок. И даже ту знаменитую поправку 2002 года по поводу иностранного владения, где было сказано только про телевизионное вещание, они это распространили и на радио. Таким образом, у нас теперь, если эти поправки будут приниматься, все радиохолдинги с иностранным владением становятся незаконными. Кому мешает радиостанция «Наше радио»? Не пойму. Такая неприятность.

А к позитивным моментам можно отнести выступление  Президента, который в своем Послании сказал, что властям надо отказываться от того, чтобы быть владельцами «заводов, газет, пароходов». Но в поручении, которое было затем дано Президентом, ни о каких газетах ничего не сказано. Там говорится о приватизации государственного имущества, которое не является необходимым для выполнения государственных функций. Мы это толкуем применительно к тому, что было сказано. Надо понимать, что все эти процессы делают люди. Слова – вещь хорошая. Но за этими словами должны следовать какие-то конкретные действия. Но каждое конкретное действие требует огромной затраты энергии. Огромной! Потому что аппарат очень неповоротлив. Очень. Работает с очень большим скрипом, что признается на всех уровнях. Поэтому я считаю, что это очень важная формула на счет газет. Я считаю, что для многих наших средств массовой информации это будет спасением. Это будет повторение той самой возможности свободы, которая была в 1990 году. Сказали: ребята, освобождайтесь. И те, кто захотел, освободились, а те, кто не захотел, тот остался в зависимости. Поэтому здесь есть возможность, им все-таки дают право на вторую попытку. Как это будет делаться, пока не понятно. Минэкономразвития должен этим заниматься. То, что этим будет заниматься Минэкономразвития, это хорошо. Если бы этим занимался Минфин, я бы сказал: все, ребята, забудьте. Ничего хорошего здесь не будет. А в Минэеономразвития, там другие люди.

Так что есть как позитивные, так и негативные моменты.

Артищев А.И.: Если продолжить то, о чем сказал Михаил Александрович, здесь есть определенные положительные моменты. Один из них, например, – это десятилетний срок лицензии, который предлагается. Хотя, конечно, согласен с Михаилом Александровичем, что, начиная с понятийного аппарата, совершенно не понятно, как будет осуществляться правоприменение: многие понятия определены не совсем корректно. Даже то, что оставили, что канал – это СМИ, которое подлежит регистрации и регулируется в соответствии с Законом о СМИ, но которое в свою очередь состоит из теле- и радиопрограмм, которые тоже подлежат регистрации как СМИ и регулируются тем же Законом. Получается своеобразная «матрешка»: два одинаково определенных, одинаково регулируемых правом объекта, но находятся один внутри другого. Препарировать предлагаемые изменения в формате нашей встречи, наверное, не совсем уместно, по таким деталям, но проблемы есть и в части других предложений, в первую очередь, в части понятийного аппарата.

Далее. В этом году принят и вступил в силу большой  Закон о внесении изменений в Закон о связи. Изменения направлены на то, чтобы в первую очередь создать благоприятное нормативное пространство для дальнейшего функционирования телерадиовещания в цифровом формате в части деятельности операторов связи. Конечно, переход на цифру не тождественнен движению в сторону большей свободы средств массовой информации. Наоборот, это движение в сторону укрепления позиций государства. Потому что, если 98% охвата вещанием сейчас только фактически государственными Первым каналом и каналом Россия, а будет практически 100% охват, причем всеми каналами первого мультиплекса, которые тем или иным образом полностью находятся под контролем государства. И все это будет на 100% обрушено на головы нашего населения.

Так вот, в принятых изменениях в Закон о связи, там  все же тоже есть определенный положительный  момент, что мы все время говорили, что оператор связи не имеет никакого отношения, не должен иметь отношения к информационному потоку. Теперь это было услышано. Оператор осуществляет распространение сигнала, а не информации. Это зафиксировано. И в этом Законе эта позиция есть, что вещатель занимается распространением массовой информации. А оператор связи осуществляет распространение сигнала, но не информации. Но это в то же время не в полной мере соответствует понятийной базе, которая используется в базовом Законе о СМИ.

Законопроект, предлагающий внесение изменений в Закон о СМИ вносит изменения и в другие законы. Есть предложение добавить в Закон об автономных учреждениях положение, что они еще могут осуществлять деятельность и в сфере средств массовой информации.

В этом году вообще было много всяких изменений, касающихся информационной сферы. Я имею в виду вступивший в силу Закон, который вносит изменение и в Закон об информационных технологиях и защите информации, куда включили понятие электронного документа. Что способствует переходу на электронный документооборот.

К сожалению, уже  второй год подряд продлевается срок вступления в силу Закона о персональных данных. Один раз продлили, теперь еще  раз продлили, потому что Закон  написан таким образом, что его  трудно применить. Параллельно с этим внесли большой Закон, который должен заменить ныне действующий. Но пока он без движения.

Примерно также  без движения, и также не работает Закон об электронной цифровой подписи.

И небольшое  уточнение о Законе о защите детей  от вредной информации. Он не только принят Государственной Думой, но и одобрен Советом Федерации, отправлен на подпись Президенту. Положительно, что будет присутствовать информация о доступности той или иной возрастной категории к просмотру определенных программ и передач. Это положительный момент. Но его вступление отнесено на сентябрь 2012 года.

Рихтер А.Г.: А что касается Закона о внесении изменений в Закон о СМИ, какая с ним ситуация, в какой он стадии?

Артищев А.И.: Он внесен. Правовое управление сказало, что Конституции он не противоречит. Поэтому он всем разослан, и собираются отзывы до 1 февраля 2011 года.  

Федотов М.А.: Буквально маленький штрих к тому законопроекту, о котором сказано. Статья 31.8. «Лицензия аннулируется лицензирующим органом в судебном порядке».

Артищев А.И.: Еще один положительный момент, что введено понятие универсальная лицензия.  

Рихтер А.Г.: Но отрицательный момент в том, что теперь будет лицензировано телевещание в Интернете в этом законопроекте.  

Артищев А.И.: Там есть и понятие регистрации сайта в качестве СМИ. Но мы говорим, что регистрация сайта не совсем корректна. Но она тут введена. Хотя введена только для сетевых СМИ. А что касается вопроса лицензирования телевещания в Интернете, на мой взгляд, напрямую это не вытекает из предлагаемых дополнений.

Рихтер А.Г.: Алексей Кириллович, пожалуйста.

Симонов А.К.: Я скажу немного по практике применения. С моей точки зрения, самым отрадным явлением прошедшего года явилась довольно шумная и массовая реакция на избиение Кашина. Это впервые на моей памяти, когда не сговариваясь, или сговариваясь уже конкретно по этому поводу, люди организовывали пикеты, люди организовывали митинги. Это делали коллеги, члены и не члены союзов не обращали на это внимание. В общем, понятно было и стало очевидно в результате проведения оных мероприятий, что журналисты не пользуются гражданской поддержкой, и не умеют ею пользоваться. То есть на митинги журналистов, кроме самих журналистов и людей, так сказать, вокруг журналистики не приходила публика. Случайных людей не было. Чтобы молодежный митинг за безопасность журналистики собрал 140 человек, а позавчерашний митинг собрал две с половиной тысячи. И там среди людей, которые слушали, было значительно больше интересных людей. Во всяком случае, не меньше интересных людей, чем те, которые выступали. То есть вот этого контакта, контакта читателя с журналистом, по большому счету, нет. Но сами журналисты на это нападение обратили внимание - наверное, произвело впечатление то, что это по форме было ужасно похоже на то, что произошло с Мишей Бекетовым в Химках. Эта повторность, видимо, сыграла роль. Хотя год достаточно неурожайный в том смысле, что опять одиннадцать человек убиты. Кто из них в связи с исполнением своих профессиональных обязанностей, а кто не в связи с исполнением профессиональных обязанностей довольно трудно определить. Три-четыре случая явно в связи с исполнением профессиональных обязанностей, остальные сомнительно. Во всяком случае, сказать, насколько это реально или нереально, не могу.

Теперь что  еще. С моей точки зрения, очень  отрадная история произошла буквально в последние дни. Европейский суд рассмотрел дело «Новой газеты» в Воронеже. Дело 2002 года. То есть восемь лет тому назад оно началось. Журналисты написали о мздоимстве в мэрии, уголовное дело по этому поводу возбуждено не было. Когда дело о защите чести и достоинства рассматривалось в суде, они предъявили копии документов, которые позволили им это утверждать. Ни одна из копий по ходатайству о приобщении копий не была принята судом. А приобщить оригиналы, как вы понимаете, возможности у журналистов нет. Всю процедуру Европейского Суда взял на себя Центр защиты прав СМИ в городе Воронеже, и Галина Арапова, в частности. Факт с моей точки зрения, прецедентен и очень интересен. Решения эти уже есть. Они уже переведены, и ими можно пользоваться. Это такое отрадное явление.

Есть и еще  несколько. Союз журналистов России совместно с Международной федерацией журналистов, Центром экстремальной  журналистики и Фондом защиты гласности  легализовал, ввел в практику, и два года уже ведет постоянно компанию по поводу безнаказанности преступлений против журналистов. Не могу сказать, что это вызвало какую-то серьезную реакцию, но слово «безнаказанность» стало доминирующим при обсуждении этой темы, а это совсем неплохо. Это что касается позитивных итогов года.

Кроме того, создана база данных по убитым журналистам, она для доступа открыта. Там 332 фамилии. И везде написано, кто был убит в связи с исполнением своих профессиональных обязанностей, кто убит не в связи с выполнением профессиональных обязанностей; указано, что раскрыто и что не раскрыто, что расследовано и что не расследовано, что доведено до суда. Это серьезная база данных. Она существует на двух языках и ей можно пользоваться. В феврале 2011 года будет представлена база данных, которая делается сейчас. Это вторая, и с нашей точки зрения, более серьезная база данных. Она содержит информацию о преступлениях против журналистов, входящих в Уголовный кодекс. То есть избиения, угрозы, цензура и т.д. Эта база данных готовится пока только по этому году, потому что у нас просто сил нет на большее, да и денег нет, чтобы нанять людей. Информация собирается с марта 2010 года. И когда она полностью будет заполнена, мы дадим о ней информацию, чтобы и ей можно было пользоваться. В ней будет вся доступная информация о ходе расследования и судебные новости, связанные с конкретным делом. Т.е. проблему «безнаказанности» можно будет осмыслить через эту базу данных. Это то, что пока удалось сделать.

Также тема средств  массовой информации обсуждалась 12 декабря 2010 года на Гражданском конституционном форуме. Но эту тему СМИ, представляющие гражданское общество как-то не заметили, так как форум проходил 12 декабря, а 11 декабря было партийное заседание, на котором четыре партии слились в экстазе в пятую. Вернее, 11 декабря было установочное мероприятие, а 13 декабря был официальный партийный съезд. И все обратили внимание на происходящее с партиями больше, чем на то, что происходит с самими гражданами. Тем не менее на Гражданском форуме была выработана программа действий, в которой есть восемь пунктов по гражданскому взаимодействию со средствами массовой информации. Мы предприняли попытку преодолеть пропасть между гражданским обществом и средствами массовой информации не в два, а в один прием. Там есть целый список вполне конкретных действий. Во всяком случае, количество подписавших эту программу из тех 600 участников форума позволяет думать, что в 20-30 городах России мы такие вещи делать сможем, что неплохо.  

Рихтер А.Г.: В этой связи я вспомнил, что в декабре 2010 года произошло еще одно важное событие, которое как-то в России осталось малозамеченным. Прошел саммит ОБСЕ, на котором был наш Президент и где была принята Астанинская юбилейная декларация. Она есть на русском языке на официальном сайте этой конференции и в ней есть замечательный пункт, что все страны-члены ОБСЕ, включая Россию, торжественно подтвердили, что вопросы соблюдения прав человека не могут считаться внутренним делом государства и могут признаваться тем случаем, когда допустимо вмешательство международного сообщества, в том числе ОБСЕ. Это довольно редкое для Российской Федерации подтверждение своих обязательств на международном уровне, особенно в контексте последнего времени. Так что обратите, пожалуйста, внимание на этот документ. Он достаточно любопытен.  

Самохвалов А.Г.: Но несмотря на замечательную резолюцию ОБСЕ мы все дальше отходим от международных стандартов в области средств массовой информации. И, в частности: 2010 год завершается, но до сих пор не ратифицирована Европейская конвенция о трансграничном вещании. Когда Михаил Александрович Федотов говорит о том, что в новом законе прямо предусматривается ограничение на участие иностранных инвесторов в российских средствах массовой информации, то это элемент государственной политики, безусловно. Просто за последние годы у нас стало практически невозможно работать зарубежным радиостанциям, которых и так мало кто слушает. «Немецкая волна», Би-би-си и другие пытались выйти в FM-диапазон, но никто им этого не дал, и «загнали» их куда-то на длинные частоты, которые, сами понимаете, имеют небольшую аудиторию. То же можно сказать и об изменениях, которые касаются введения универсальной лицензии. Эти нормы лишь дополнительно ограничивают возможности для средств массовой информации. Что значит лицензия на Интернет-вещание? Сегодня любой сайт, если это легально, может разместить у себя показ какого-то фильма, трансляцию любого телеканала, если есть соответствующий договор. А любой пользователь вправе смотреть или не смотреть этот материал. Это, по сути, работает как библиотека. Ты пришел, смотришь какой-то журнал, заказываешь какую-то книгу. И дальше ты пользуешься этим источником информации. О каком, вообще говоря, вещании в данном случае идет речь? На сайте выложен тот или иной информационный ресурс, и пользователи смотрят его или не смотрят, если речь идет о телепрограммах. Тоже самое коснется развития мобильных средств связи, которые, видимо, будут размещать отдельные телепрограммы, или какие-то другие информационные ресурсы. Но все равно придется получать лицензию, если такие нормативные требования будут приняты. А между тем, Министерство информации публично не объясняет ситуацию, связанную с переходом на цифровое вещание. Где Постановление Правительства России и соответствующее положение, которое бы определило порядок выдачи лицензий на цифровое вещание? В прошлом году Андрей Георгиевич достаточно хорошо рассказал нам об опыте в этом деле в соседней Украине, где ситуация тоже нехорошая, но порядок лицензирования цифрового вещания законодательно, нормативно определен. У нас на сегодняшний день, и, конечно, я этому очень рад, действует то старое Положение, которое я разрабатывал еще в 1995 году, «О порядке лицензирования телерадиовещания». Но оно за 15 лет явно устарело. И в отдельных областях России уже начали цифровое вещание: Ханты-Мансийск, Калининградская область, другие регионы. А на каком основании осуществляется это цифровое вещание? Кто получает новые частоты? Что происходит с теми вещателями, которые уже существуют? Их переводят на какие-то другие частоты? Никто ничего не объясняет. Получить информацию, хотя я и вхожу в одну из комиссий Минсвязи по совершенствованию законодательства, невозможно. Вот Михаил Александрович говорит, что разработан законопроект в Министерстве связи, но он никогда там не обсуждался. А уже попал неизвестным путем в Государственную Думу, был там принят за основу и уже выложен на сайте Госдумы. Кстати говоря, не так тщательно сейчас некоторые законопроекты рассматриваются, как бы хотелось. Поэтому, в принципе, мы имеем сегодня лоббирование со стороны крупных организаций связи, очень эффективное по линии Министерства связи. И они добиваются изменений, в частности, в Закон о связи, которые требуют связисты. Но мы не имеем никакой системы лоббирования медиаотрасли: ни печатной, ни электронной. Да, три председателя крупнейших телекомпаний берут интервью у Президента, а что-то существенное в защиту своей отрасли они сказали, даже кулуарно? У них нет ни планов, ни четких представлений о том, что они получат в результате перехода на цифровое вещание. Никто этого толком не знает. И аналогичная ситуация с печатными средствами массовой информации. Спасибо Союзу журналистов России. Он хоть как-то пытается отстоять интересы печатных и иных средств массовой информации. Но эффективной системы лоббирования, такой, чтобы эти инициативы доходили до реальных законопроектов и принимались, к сожалению, не существует. Поэтому я оцениваю то, что происходило в законодательном плане в этом году относительно электронных СМИ, в целом негативно. Очевидно, что тенденция не самая хорошая. Спасибо.

Рихтер А.Г.: Кто продолжит? Пожалуйста, Иосиф Михайлович.  

Дзялошинский И.М.: Я напомню один старый философский анекдот. Говорят, в стародавние времена во дворике Парижского университета гуляли два философа и о чем-то спорили. А неподалеку трудился садовник. Прислушавшись к разговору философов, садовник понял, что они спорят по поводу того, есть ли у крота глаза. Тогда садовник подошел к ним и сказал: «Господа, я сейчас принесу крота, и вы увидите, есть у него глаза, или нет». На что один из философов сказал: «Нам не интересно знать, есть ли у глаза у конкретного крота. Мы хотим знать, есть ли вообще у кротов глаза».

Я участвую в наших обсуждениях 14-й или 15-й раз, и у меня возникает ощущение, что мы все время обсуждаем вопрос о том, есть ли вообще у крота глаза. А мы с Алексеем Кирилловичем все время говорим, вот он крот, посмотрите на него. Мы обсуждаем, какие законы есть, кто их лоббирует, какие в этих законах есть неточности и т.п. А я – занимаясь проблемой медийного оснащения гражданского общества - могу сказать, что подавляющее большинство активистов некоммерческого сектора понятия не имеет ни о каких законах, равно как и те, кто регулирует информационные процессы в этой сфере. Как в пьесе Островского, когда городничий спрашивает купцов: мне вас судить по закону или по понятиям? И купцы единогласно восклицают: по понятиям, батюшка, по понятиям.

Еще один вопрос. Занимаясь проблемами коммуникации в бизнесе, мы собрали довольно большое количество различных документов, регламентирующих информационные процессы как внутри организаций, так и коммуникации организации с внешней средой. Прелюбопытные документы. Но дело даже не в том, что в них содержатся все возможные нарушения существующих российских законов и международных конвенций, регулирующих бизнес-коммуникации. Дело в том, что реальная практика не имеет никакого отношения даже к этим внутренним документам. Они изначально готовились для внешнего употребления. Напоказ. Типа: и у нас есть информационный регламент. А реально все делается по капризу первого лица.

Я к чему клоню? К тому, что между тем уровнем  законодательного оснащения информационного  процесса, который уже существует, тем уровнем рефлексии, которая существует здесь, и реальными практиками просто какая-то непреодолимая пропасть. Это первая проблема, над которой надо размышлять.

Вторая проблема. Мы здесь с вами говорим о так  называемых традиционных СМИ. Но вот  двое выступающих уже начали говорить, что помимо традиционных СМИ есть огромное море чего-то иного, что ни в какие традиционные рамки не укладывается: блоги, чаты, форумы. И уже можно констатировать, что есть две медиасреды, каждая из которых живет по своим правилам. И эти правила очень сильно различаются.

Если контроль за соблюдением общественно признанных норм в традиционных СМИ хоть как-то налажен, то вся Интернет-среда представляет собой сферу полной анархии. Может быть, это хорошо, но тогда надо бы понять, зачем же нам нужно это лицемерие в традиционных СМИ?

И третья проблема, о которой надо говорить. По нашим  данным, 80% российских журналистов утверждают, что они регулярно сталкиваются с фактами цензуры: 40% - постоянно, 40% - время от времени. Мы нашли только 8,8% журналистов, которые утверждают, что не встречались с фактами цензуры. Это такие издания, как «сад-огород», «кроссворды». Другими словами, у нас есть Конституция, у нас есть закон, у нас есть Союз журналистов – а рядовой журналист знает, что у него есть единственная инстанция – его начальник.

Уже три года на факультете журналистики я читаю  курс профессиональной этики и даю  студентам задание: напишите мне  эссе про грехи российской журналистики. И они все мне пишут: журналисты врут, они ангажированы и т.д. На мой вопрос – это вы о ком, отвечают: обо всех. И в каждом сочинении констатация – а по-другому сегодня нельзя. То есть сам журналист со студенческой скамьи уже понимает: есть законы, есть этические кодексы, а есть жизнь.

Тогда с кого мы спрашиваем за соблюдение всех этих законов? С начальства?

Другими словами  мне представляется, что рефлексии  по поводу нормативного регулирования  мы должны сопрягать с реальными  ситуациями. Ведь это два разных мира. Я всегда говорю, что у нас  замечательная Конституция, замечательный Закон о СМИ, но какое все это имеет отношение к тому, чем занимаются реальные люди? Вот о чем я хотел сказать в дополнение к тому, что сказали коллеги.

Рихтер А.Г.: Спасибо. Владимир Львович, не хотите продолжить?

Энтин В.Л.: Я нахожусь в сложном положении, так как в последнее время занимаюсь сугубо конфликтными ситуациями. Такова роль адвоката. Он волей-неволей ведет чужие войны. И на что я здесь обратил внимание? Что, вообще-то, главным предметом, или главным объектом спора всегда является контроль над финансовыми потоками, образующимися в той или иной сфере деятельности, и кому именно и какая доля будет принадлежать. Наши высокие материи, касающиеся даже, казалось бы, близких вопросов: честь, достоинство, деловая репутация, – все это отходит на второй план и становится в определенном смысле разменной монетой. Так как я смотрю под специфическим углом зрения на те проблемы, с которыми сталкиваются СМИ, то я бы хотел отметить несколько проблем. Первая проблема – это проблема, связанная с переходом на цифру. Переход на цифру видится совершенно по-разному теми СМИ, которые занимаются эфирным телевещанием, и СМИ, которые занимаются кабелем. Причем, видится настолько сильно по-разному, что они скорее готовы вступить в клинч или конфликт между собой, чем выходить на некую согласованную позицию. Вторая проблема – это вопросы, связанные с собственностью на ту инфраструктуру, которая есть. Они сейчас зависли в воздухе, и действующее законодательство только, на мой взгляд, запутывает ситуацию, чем помогает ее разрешить. Третья проблема, с которой мне пришлось столкнуться, это проблема, когда большой пласт людей старается быть намного святее Папы Римского. Я имею в виду законодательство, связанное с охраной прав на объекты интеллектуальной собственности. Здесь последнее время тоже, в общем-то, появилось слишком много путаницы, несмотря на то разъяснение, которое дружно дали Верховный суд Российской Федерации и Высший арбитражный суд. И эта путаница, на мой взгляд, усугубляется тем, как уже отмечали некоторые здесь присутствующие, что был принят Закон, который а) – сырой и б) – скорее нацелен на регулирование каких-то идеальных ситуаций, чем на те проблемы, с которыми сталкиваются российские правообладатели. Еще одна проблема, с которой приходится сталкиваться, – это когда общества по коллективному управлению правами превратились несмотря на свой формальный юридический статус в некие инструменты по зарабатыванию, или непрозрачному перераспределению денег. Это проблема, она опять-таки транслируется. Если более или менее как-то сдержанно себя ведут на территории Москвы и Московской области, то за ее пределами идут, скорее, вещи такого курьезно юридического порядка. Некоторые из этих вещей становятся достоянием СМИ. Это две группы проблем, с которыми мне пришлось сталкиваться непосредственно.

И еще одна вещь, о которой я расскажу. Это деятельность информационных агентств. Деятельность информационных агентств, что я замечаю, когда идет информация о судебных процессах, о смысле выносимых решений, либо позициях сторон, она качественно резко ухудшилась. У нас остались некоторые могикане, которые дают более или менее внятный анализ информации. Но когда я читаю какую-то вещь, очень часто вижу внешние признаки того, что ситуация искажена. И ту идею, о которой когда-то говорили, что надо все-таки учить, или давать мастер-классы тому, как надо писать и понимать ту или иную сферу деятельности, которую ты освещаешь. Простой пример. Деятельность правоохранительных органов, деятельность таможни. Все работают только в одном стереотипе. Какой стереотип? Взяточники и «крышевание» преступных организаций, либо вымогательство денег. Все, что касается исполнения возложенных на них функций, - здесь полное непонимание того, что делается. Спасибо.

Рихтер А.Г.: Спасибо. Виктор Николаевич, ваш черед.  

Монахов В.Н.: Я постараюсь не затрагивать тех вопросов, которых уже касались мои коллеги в ходе сегодняшнего обсуждения, и по сложившейся схеме пойду от плюсов к минусам. Безусловный, плюс, и в этом я просто присоединюсь к выступавшим, – это многократно упомянутое июньское постановление Пленума Верхсуда России. Причем очень важно отметить, что это Постановление, что называется, отнюдь «не закрыло тему». Наоборот, оно возбудило аппетит к разрешению целого ряда новых вопросов, практически непрерывно возникающих в ходе судебно-правового и административно-правового опосредования норм отечественного законодательства о СМИ. Так, уже спустя всего два месяца после принятия этого Постановления, в сентябре 2010 г., появилось еще одно Постановление по этому же предмету, дополняющее июньское двумя важными пунктами, следующего содержания:

"37. Если  распространением в средствах  массовой информации сведений  были нарушены личные неимущественные  права либо другие нематериальные  блага лица и ему был причинен  моральный вред (физические или нравственные страдания), то это лицо вправе требовать компенсации данного вреда (статьи 151, 1099 ГК РФ). При этом в соответствии с пунктом 3 статьи 1099 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда.

38. Размер  компенсации морального вреда  определяется судом в денежном  выражении и подлежит взысканию  в пользу истца (пункт 1 статьи 1101 ГК РФ).

Компенсация морального вреда должна отвечать цели, для достижения которой она установлена  законом, - компенсировать потерпевшему перенесенные им физические или нравственные страдания (статья 151 ГК РФ). Использование права на компенсацию морального вреда в иных целях, в частности, для создания ситуации, при которой фактически ограничивается право каждого на свободу выражать свое мнение, включая свободу придерживаться своего мнения, свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей, не допускается (статья 29 Конституции Российской Федерации, статья 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, статья 10 ГК РФ).

Судам следует иметь в виду, что сумма  компенсации морального вреда должна быть разумной и справедливой (пункт 2 статьи 1101 ГК РФ) и не вести к  нарушению свободы массовой информации.

Требования  разумности и справедливости должны действовать также при определении  суммы компенсации морального вреда, подлежащей взысканию с политических, общественных деятелей и должностных лиц".

Теперь немного  по поводу того, над чем нам стоит сосредоточить наше внимание и усилия в следующем году. Во всяком случае, задачу наших посиделок лично я понимаю именно так: уйти от практики критики медийного сущего вообще. В лексике же Дзялошинского эта мысль звучит примерно так: уйти от поиска ответа на вопрос, есть ли вообще у кротов глаза. Соглашусь - в принципе – с этим посылом, за одним лишь исключением. Имея в виду того знаменитого Крота истории, который, по Марксу, копает медленно. Дело в том, что этот Крот являет собой некий метафорический и обобщенный образ, то вопрос есть ли у таких образных кротов глаза, вопрос наверное вполне себе философский и в его решении какой-то простой садовник философам не помощник…

Наша же с вами основная задача – работать с конкретными кротами. И не только с теми, информацию о которых нам приносит со своего социологического поля уважаемый Иосиф Михайлович. Мы должны и сами залезать в соответствующие норки, делать раскопки, и проверять скорее не то, есть ли у конкретного крота глаза, а то насколько эти глаза свободны от всяческих шор и повязок, которые бдительное начальство «кротовье», прежде всего в разнообразных региональных «норках», естественно для его же «пользы», на эти любопытные кротовьи глаза водружает.

Так вот о втором плюсе, о котором пока не говорилось, а он весьма важен, на мой взгляд… Поскольку наша задача, людей весьма разных (сегодня я вижу здесь много новеньких, а также долго здесь отсутствующих, и это приятно…), на такого рода посиделках - по возможности представлять всю палитру, возникших «за отчетный период» в информационном пространстве личности, общества и государства проблем и подходов к их разрешению. Именно в этом смысловом контексте, вернемся к кардинально важному, на мой взгляд, вопросу, который поставил сегодня перед нами Иосиф Михайлович.

А именно: что такое вообще медиа сегодня? Это только СМИ, или гораздо более широкий круг социальных явлений? Я думаю, что всемирно признанный гуру той науки, что здесь представляет проф. Дзялошинский – коммуникативистики – Герберт Маршалл Маклюэн в своей главной книге «Понимание средств коммуникации» сделал эпохальный вывод, к сожалению пока еще мало осознанный. Он в том, что средства коммуникации (медиа) - это отнюдь не только СМИ, как это «еще кое-где у нас порой» считает! В частности, в широкое многообразие медиа входят многочисленные гаджеты и девайсы – электронные средства коммуникации, иногда представляемые как «новые медиа». И одна из важнейших функций этих медиа, по Маклюэну, в том, что они возвращают человека в Эдем, утраченный им в «гуттенберговой галактике» книгопечатания. И это, помимо прочего воплощается в том, что политика в этом «новом электронном Эдеме» - эволюционно, но неуклонно - отходит от представительства и избирательного наказа и стремится к привлечению всего общества или сообществ к непосредственному принятию важнейших решений.

Так что, медиа  уже сегодня, а в еще большей степени завтра, представляют собой гораздо более широкий круг социальных явлений, чем классические СМИ И в своем втором сюжете я хочу рассказать о новостях именно в этом перспективном и много чего сулящем контексте. Прошедший год дал нам с вами кое-что новое и – возможно – социально полезное и на этом направлении медийного развития. Речь о двух мероприятиях, прошедших осенью 2010 г. в обеих наших столицах: и в северной и в первопрестольной, связанных с деятельностью Комитета по развитию в наших странах гражданского общества, созданного не так давно президентами России и США.

Известный многим из здесь присутствующих Майкл Макфол, ныне занимающий пост во многом пересекающийся с новой ипостасью нашего уважаемого коллеги М. Федотова, а именно – помощника Президента Обамы, возглавляет этот комитет с американской стороны, а с российской стороны его визави, не менее нам известный – Владислав Сурков.

Подкомитет этого Комитета по доступу к информации и электронному правительству, возглавляет питерский юрист Иван Павлов. Его американский визави – директор Национального архива безопасности Том Блантон (Blanton).

Вместе с присутствующей здесь Мариной Савинцевой 5 октября 2010 г мы участвовали в заседании российской части этого Подкомитета. В ходе заседания состоялось довольно интересное обсуждение соответствующего круга вопросов, причем не только с участием столичных фигур, но и из регионов. В итоге представители российской части этого Подкомитета наработали целый блок направлений будущей совместной с американскими коллегами работы. Напомню, что предметом обсуждения было состояние дел в стране с доступом к информации в широком контексте этого понятия. А также возможные направления совершенствования этой работы, которые впоследствии будут обсуждены и американской частью этого подкомитета. С тем, чтобы в дальнейшем проводить совместные мероприятия с американской стороной.

Среди предложенных нами тем и направлений могу назвать  такие: формирование инфраструктуры глобального общественного контроля за реализацией свободы поиска и распространения информации, сравнительный мониторинг официальных сайтов органов власти России и США, организация тренинга для тренеров FOI (Freedom of Information).

В прошлом году мне пришлось принять участие в заседании еще одного Подкомитета совместного американско-российского Комитета Макфол - Сурков. Его сфера - развитие как раз новых медиа. На это заседание из юристов были приглашены Галина Арапова и ваш покорный слуга. Предметом обсуждения там были проблемы, возникающие в ходе развития в нашей стране этих самых новых медиа: Интернета, мобильной связи, социальных сетей, Твиттера и всего иного, входящее в это понятие. Там тоже, Иосиф Михайлович, я это подтверждаю, ни слова не звучало, по крайней мере, до выступления Галины Араповой и моего, о законе о СМИ. Про то, что он есть, и как его применять, и какие проблемы с его помощью можно решать? В ходе того заседания была организована прямая видеосвязь с США с выводом ее на широкий экран и какие-то замечания делали прямо по ходу дискуссии наши американские коллеги. И это было очень продуктивно для обеих сторон участников тех электронных посиделок. Такие возможности мы получили в помещении Американского пресс-центра, что располагается в Библиотеке иностранной литературы в Москве.

Резюмируя свой второй сюжет, хочу сказать, что на нашей с вами медийной площадке в прошлом году появились новые субъекты, причем весьма перспективные субъекты. При этом, прошу учесть, что я рассказал о заседаниях только двух подкомитетов, а всего их в Комитете Макфолл - Сурков семь или восемь. Но что плохо, так это то, что СМИ и там и там не было. И я думаю, что и им и нам с вами эти новые медийные (по Маклюэнну-Дзялошинскому!) площадки тоже надо активно осваивать. И пошире и поглубже.

И, наконец, немного про Брянскую инициативу (назовем этот проект так!), в которой меня пригласили (как раз в конце 2010 г.) принять участие неожиданным телефонным звонком из Брянска. В этом проекте самое интересно в том, чем инициаторы собираются заниматься после того, как сформируют для своей инициативы соответствующую финансовую базу. Их задумка в том, что, во-первых, они собираются на брянской площадке заняться формированием разносторонней авторской команды, куда, в частности, пригласили меня как юриста, одного экономиста, одного социолога, и еще нескольких специалистов. Задача команды - попытаться объемно посмотреть на проблему развития СМИ в регионе. И если такой эффективный взгляд сформировать получится (а он будет сочетать, как я понял из телефонных разговоров, и определенный научный анализ, и просветительскую работу. В частности, мы должны будем прочитать лекции для представителей СМИ Брянска), то начнет действовать вторая, самая инновационная ступень этой Брянской инициативы.

А именно, они хотят этот продукт представить для коммерческого использования на других площадках нашей бескрайней страны. С тем, чтобы и в других местах также появились такие же команды и, соответственно, такие же результаты. Согласитесь, это интересное, свежее обращение со стороны отечественного регионального бизнес-сообщества?!

В заключении я  хотел бы подчеркнуть очень важный общий момент в тех выступлениях, которые были до меня. Наиболее ярко это прозвучало в словах Алексея Кирилловича Симонова, который отметил горечь по поводу малочисленности участников митингов в поддержку Олега Кашина, куда приходило только около ста журналистов. Там не было не только губернаторов и представителей администрации президента, но и многих из нас с вами там не было.

Мне кажется, что, если мы с вами желаем исправить такого рода ситуацию, то, помимо много прочего, нам надо как-то выходить за границы своей традиционной смиишной среды. Ведь даже та брянская инициатива, о которой я рассказал, демонстрирует, что уже и бизнесмены сами пытаются как-то достучаться до нас, предлагая выходить за пределы узкого круга собственно журналистских проблем.

Теперь немного  насчет определения тренда, ориентирующего нас куда собственно следует выходить?! В этой связи следует сказать, что доселе привычная нам расшифровка аббревиатуры СМИ, понимаемая как «Средства Массовой Информации» постепенно обретает новое содержание и, соответственно, новое терминологическое обличье - «Свобода Массовой Информации.

Смысл предлагаемого инновационного прочтения аббревиатуры СМИ состоит в обосновании необходимости принципиального изменения самого предмета правового регулирования массовых информационных отношений. В качестве основного предмета регулирования во все большей степени должны выступать общественные отношения не по поводу технических или технологических средств реализации свободы массовой информации (СМИ в традиционном понимании этой аббревиатуры), а по поводу собственно, - Свободы Массовой Информации (включая ее возможные ограничения, ответственность за ее ущемление и злоупотребление этой свободой и т.д.).

В этой связи актуализируется потребность  в разработке и вынесению на широкое  общественное и государственное  обсуждение проекта Федерального закона «О свободе массовой информации в Российской Федерации», призванного упорядочить и развить отношения по реализации соответствующего института, закрепленного в ст. 29 Конституции РФ, комплексно регулируя общественные отношения по свободному созданию и распространению массовой информации в любых современных информационно-технологических средах, столь изменивших сегодня «значение пространства и времени» и существенным образом трансформировавших всю современную цивилизацию.

И еще один аспект обсуждаемой темы. Дело в том, что в рамках предлагаемого выхода за пределы традиционно понимаемой собственно смиишной среды и проблематики мы можем и должны использовать то, в чем мы сильны, в чем мы специалисты, то есть наше знание принципов и норм права средств массовой информации. Замечательный пример такого использования - тот Комментарий, который сделал Андрей Георгиевич и нам сегодня вручил в подарок (Имеется в виду издание : А.Г. Рихтер Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации", М. Изд-во «Икар», 2010,-120 с.)

И почему бы нам, используя среди прочего и этот комментарий, не подумать о том, как на этой базе, на базе этого Постановления пленума, провести широкую и по возможности глубокую работу по развитию и продвижению в жизнь принципов и норм права средств массовой информации, а также этических регуляторов соответствующего круга общественных отношений?!

Финансирование  такого рода проекта можно получить посредством обращения в Общественную палату за получением гранта.

Симонов А.К.: Этим мог бы заняться и Судебный департамент, у которого есть на это средства.  

Рихтер А.Г.: Спасибо. Кто еще хотел бы выступить?

Копейка А.К.: Я очень рад, что мы все уже в 16-й раз здесь собираемся. И я всех вас очень люблю, хотя бы за то, что раз в год мы приходим сюда и видим знакомые лица, и вспоминаем былое. Трудно сказать, во что это превращается потом на практике. Мне кажется, что Союз журналистов, который я сейчас представляю, мог бы стать нашим объединительным центром, может быть в попытке реализации усилий, которые сегодня назывались. СЖР очень много сил в этом году уделил так называемой формуле доверия. У нас были очень интересные мероприятия на эту тему. Мы пытались повысить доверие общества к журналистам и к журналистике. И как-то объединить журналистов. Мы начали прошлый год с мощной конференции по этому поводу. И целый год под этим знаменем работали. Даже в Хабаровск свозили журналистов бесплатно, а также во Владивосток и Харбин, чтоб они там пообщались на предмет и доверия друг к другу, и доверия общества к журналистике. Очень много усилий прилагается. И сегодня люди выступали, и видно, что это не просто слова, а за этим стоит огромный труд и забота, и боль. И в качестве практического предложения – давайте объединимся на базе Союза журналистов. У нас сайт модернизируется. На нем будет форум. Возможен и какой-то другой центр. Все-таки должен быть какой-то центр, который мог бы консолидировать выступающих и в защиту свободы, и того же Кашина. Мы сейчас собираемся создать специальный фонд помощи журналистам, пострадавшим во время исполнения служебных обязанностей. Есть надежда, что мы наполним этот фонд какими-то деньгами. Совсем недавно, 15 декабря, мы проводили ежегодное мероприятие – день поминовения погибших журналистов. И как всегда с обидой и болью наблюдали за тем, что даже руководителям средств массовой информации, журналисты которых погибли, на это все наплевать. Не то чтобы материально помочь семьям погибших журналистов, но даже не приходят на такое мероприятие. Каждый сам по себе. Давайте подумаем, как на нашей базе можно было бы консолидироваться. Даже готовы опубликовать на нашем сайте материалы этих «посиделок». Итак, мое предложение – объединиться.  

Рихтер А.Г.: Спасибо. Хотел бы еще кто-нибудь что-нибудь добавить?  

Голованов Д.А.: Как представителя новых медиа эти пункты в Постановлении пленума меня больше всего интересовали, и больше всего у меня вызвали интерес. И могу сказать такую вещь, что когда писалось Постановление пленума, то как раз новые медиа, Интернет, заняли в нем очень маленькую часть. И объяснить это, в общем-то несложно, потому что мы сами имеем такую ситуацию: у нас даже отсутствует нормативное регулирование телевидения, которое уже 15 лет пытаются как-то отрегулировать хоть как-то, я имею в виду толково, в рамках настоящего Закона. С Интернетом ситуация еще сложнее. Интернет у нас не урегулирован вообще. И с одной стороны, это очень хорошо, так как территория свободы слова в Интернете гораздо шире, чем где бы то ни было еще. С другой стороны, нам хотелось бы получить защиту правовую, законодательную. В этом смысле есть два направления, в которых в новом году стоит работать, да это задача не нового года, а на несколько лет вперед. Во-первых, экспертному сообществу, нам нужно думать о том, как «втягивать» тот Интернет, который хочет быть втянутым, потому что понятно, что весь Интернет мы в российскую правовую среду втянуть не сможем. Так вот нужно втягивать те ресурсы, которые этого хотят, и те ресурсы, которые к этому готовы, в правоотношения, в том числе и по поводу массовой информации, и деятельности средств массовой информации. Но это должно, естественно, происходить так, чтобы защищены были те, кто хочет вступить в это поле, а не были привлечены таким способом, который сейчас был упомянут, путем выдачи лицензий на вещание.

И второй момент, с этим связанный. То, что уже до меня говорилось. Это то, что российские суды вообще не понимают, что такое  Интернет. То есть, вы приходите в  суд и рассказываете полчаса, что такое домен, кто такой  администратор и почему администратор  домена может не иметь никакого отношения к содержанию сайта, например. Или, наоборот, может иметь. В общем, просвещение судей, я, конечно, извиняюсь за такое громкое слово, повышение Интернет-грамотности судей. Это должно быть то направление, в котором должно быть заинтересовано сообщество, представляющее новые медиа.  

Симонов А.К.: Хотел бы обратить внимание присутствующих, что только что прошло заседание по учреждению общественного Совета при Роскомнадзоре. Первое, что их волновало, это регулирование Интернета. Значит, поскольку меня включили в этот Совет, то я им сразу сказал, что всякое регулирование реально может начаться с саморегулирования; можете ли вы обеспечить участие в конференции, которую вы организуете, тех лиц в Интернете, или Интернет-ресурсах, которые в этом заинтересованы. То есть надо организовывать и обсуждать саморегулирование, которое затем могло бы быть навязано Роскомнадзору. Речь идет о предупреждении проблемы, а не потом раскапывания ее по следам.  

Голованов Д.А.: Такой процесс уже идет, и он активно обсуждается ведущими представителями новых медиа. Но вопрос в том, что крупные Интернет-компании не очень готовы к тому, что нужно заниматься саморегулированием. Есть, конечно, заинтересованные, но их не большинство.  

Симонов А.К.: Не надо большинства. Вопрос в том, чтобы не навязывать пользователю мнение законодателя. Чтобы пользователь сам мог обсуждать свою проблему. И чтобы дальнейшее применение законодательства было либеральным. По отношению к его идеям, к его собственному представлению о порядочности и непорядочности.  

Рихтер А.Г.: Попытка создать такое сообщество произошло два месяца назад. Был проведен конгресс РАЭК – Российской ассоциации электронных коммуникаций, на котором был принят кодекс саморегулирования в Интернете. И выглядит это не как очередной пустой документ, а как документ, при помощи которого создана комиссия, она будет разбирать жалобы на нарушение этого кодекса. И РАЭК, судя по активности в течение двух последних месяцев, хочет стать тем, чем стало, например, Российское авторское общество в области авторских прав, т.е. крупнейшей, ведущей и привилегированной организацией в этой сфере. Я бы обратил на них внимание. Это абсолютно новая организация, но судя по событиям октября и ноября месяца, они развиваются стремительнее, чем сам Интернет. 

Копейка А.К.: Но, наверное, у них есть какая-то связь с Роскомнадзором?  

Рихтер А.Г.: Наверное.

Симонов А.К.: Но поскольку эту идею я сам и навязал, потому что сказал, что это смешно, я не буду обсуждать ее без пользователей. Значит, РАЭК…

Рихтер А.Г.: Да, вы можете посмотреть информацию о них в Интернете.  

Голованов Д.А.: С нашими надзорными и контролирующими органами всегда общаться очень интересно. Я как-то направил запрос в Росохранкультуру как раз по поводу толкования применительно к моему Интернет-ресурсу Закона о средствах массовой информации. Они мне прислали ответ, причем ответ был ровно противоположный тому ответу, который они дали Михаилу Александровичу Федотову по статье 24. А через месяц ко мне пришли люди из Росохранкультуры с проверкой и сказали: дорогой, что ты нам запросы шлешь, тебе что, делать нечего? Давай мы тебя проверим. Так что взаимодействие с органами государственной власти это такая очень интересная тема.  

Рихтер А.Г.: Это правда. На этом мы завершаем наш Круглый стол, и я поздравляю всех с Новым 2011 годом!