Елена Рыковцева: «Научиться писать можно, но научиться быть талантливым нельзя»

–  А расширить аудиторию самой передачи?
–   Эта передача, вот эти молодые люди - большой подарок для нашей традиционной аудитории, потому что она к этому не привыкла. Не только у звездных журналистов, но и у наших слушателей появилась возможность общаться с молодым поколением. Люди очень рады, очень благодарны.

–  А кто-нибудь из звездных экспертов, которых вы приглашали, отказывался прийти на эфир?
–  Один. Отказалась очень большая звезда. Если намекнуть, чем она занимается, - это самая большая звезда сатиры и юмора в Российской Федерации, которая сказала… Это мужчина, он сказал так: «Неправду я говорить не умею, а моя правда об их работах им не понравится». Я сказала ему: «Ты добрый человек, то есть ты не хочешь говорить неприятные вещи?». Он ответил: «Как раз я очень злой человек и поэтому я могу сказать только неприятные вещи в прямом эфире, а кому это понравится?». Он отказался, потому что не верил, что студенты могут написать нечто такое, чтобы он был доволен.

–  А по какому принципу вы отбирали этих экспертов?
–  Например, тот, о котором я говорила, потому, что он самый знаменитый сатирик Российской Федерации. А вообще-то самые-самые: главные редакторы, заместители главных редакторов, самые лучшие обозреватели, это самые яркие звезды российской журналистики. Принцип очень простой: если вы откроете на страничке «Вконтакте» наш список, то вы убедитесь, что знаете их всех.

–  Этот список дополняется? Или количество эфиров и, соответственно, экспертов ограничено?
–  Пока нет. До конца года мы хотим провести 16 передач – пригласили 17 экспертов – один из которых отказался, 16 согласились. А дальше решим. Но почему бы ему не расширяться? Кстати, в этом списке не только журналисты, там два писателя еще. 

–   В комментариях к программам некоторые слушатели упрекают ребят в некомпетентности, используют определение «молодые журналюги» и т.д. Выражается ли и в этом в том числе тенденция к такому отношению к журналистике со стороны слушателя, читателя, зрителя? Или это связано только с неопытностью журналистов?
–   Такие же комментарии есть и в наш адрес. Хотя нас уж никак не назовешь неопытными или молодыми. У нас просто аудитория очень строгая, пристрастная, иногда ворчливая, поэтому на такие вещи, конечно, не нужно обращать внимания. Если просто человек ругается и не говорит вам, по каким именно пунктам, то тогда просто с улыбкой к этому относитесь и считайте, что вы доставили ему удовольствие тем, что он хотя бы обратил на вас внимание и нашел повод побрюзжать.

–  Ведь иногда к юным журналистам относятся скептически только в силу неопытности, молодости…
–  Вот вы говорите, что встречали у нас на сайте отклики негативные – я встречала совершенно другие отклики, мне звонили и говорили: «Как надоели уже ваши старые гости, как приятно было слышать этот глоток свежего воздуха, свежей мысли, которая от них исходит». Ведь они же тоже привыкают к каким-то стереотипам. Даже самые яркие блестящие журналисты – у них тоже свой яркий набор стереотипов, только их собственных. И тут срабатывает совершенно обратный механизм: когда вы садитесь и говорите, что вы-молодой журналист – для некоторой части слушатели это сигнал, что вас то и надо послушать. Вот этих уже надоело, а вас еще пока можно.

–  На ваш взгляд, ребята полностью справляются со своими заданиями?
–  Да. У них очень сложная задача. Они, во-первых, сначала пишут, излагают какие-то мысли, потом они эти мысли должны защитить. Гость старается обходиться с ними деликатно, но наезды со стороны аудитории, конечно, случаются. Студентам приходится спорить с нашей аудиторией, и с этим они справляются.

–  Что касается технической стороны вопроса, как проходит процесс отбора в эфир?
–  Никакого отбора – кто записался, тот пришел. Мы никак пока не отбираем. Мы никому не отказываем, но, конечно, единственная просьба, чтобы это был будущий журналист, потому что зачем просто так с улицы приходить? Будущему журналисту это важно хотя бы для того, чтобы познакомиться со своим, возможно, будущим работодателем.

–  А были уже какие-то предложения?
–  Я не исключаю. Вот видно было, что сидит главный редактор, и нравится ему этот мальчик, потому я совершенно не исключаю, что когда этот мальчик к нему придет, он его вспомнит. Я уверена в этом.

–  Почему именно журфак, именно такая кооперация?
–  А очень просто. Совершенно случайная история. Для нескольких эфиров у меня отработала Аня Хламова (студентка 2-го курса журфака МГУ – прим.ред.), я называю ее «специальный корреспондент программы «Час прессы»». Когда мне нужен был человек на месте событий, а прямой эфир, с часу до двух – и в это время, например, митинг сторонников Путина. И Аню мне посоветовали как человека, который может пойти и сделать репортаж. Она работала пару раз в прямом эфире. Поэтому я ей позвонила и сказала – «Ань, вот у меня есть такая идея, давайте вместе это сделаем». И мы вместе с ней создавали страничку «Вконтакте». Мы придумываем тему, она ее передает участникам, потом следит за тем, чтобы они вовремя прислали свою работу, и чтобы все пришли во время в студию – студенты ведь любят опаздывать. А в эфир нельзя. И вот на Ане лежит миссия – доставить всех вовремя. Она прекрасный помощник.

–  А если после нашего интервью количество желающих увеличится?
–  Я думала об этом (смеется). Тогда наверное придется отбирать. Как только оно увеличится, мы быстро расписываем их на эти 16 эфиров до конца года, а вот потом уже, если мы продолжаем – после всех сессий, каникул – тогда уже придется отбирать. Пока – запишем и просто поставим точку. Просто слушайте, а потом приходите в следующем полугодии. Пока все-таки обойдемся без конкурсов.

–  Есть разница, с профессиональной точки зрения, между студентами третьего курса и первочками?
–  Я не могу делать такие выводы на основании одного текста. Это невозможно. Один текст блестяще совершенно может написать первокурсник и не справиться с ним пятикурсник, и даже взрослый журналист не справится. И сегодня Матвей Ганапольский сказал, когда пытался кто-то критиковать наших студентов и говорить что-то про общие фразы, которыми они пишут: «Что вы ругаетесь, я в их возрасте не был на такой текст способен». А вы, во-первых, придумайте не общую фразу – это я уже от себя говорю. Клише есть у всех, я уже говорила об этом. Потом, русский язык один на всех, и мысли выражают, действительно бывает, одними и теми же словами, и мысли бывает, что совпадают. Очень сложно в публицистике выйти с новым ярким словом.

–  То есть вы считаете, что писать можно научиться?
–  Это совсем другой вопрос. Научиться писать, конечно, можно, но научиться быть талантливым нельзя. У меня большой опыт, и я понимаю, кто талантлив а кто нет, сразу. Я этого не скажу никогда человеку, но это видно. Но ведь не всегда должны быть таланты, должны быть и ремесленники. Он не умеет писать, но он способен разобраться с расследованием, например. Идеал журналиста – это человек который может написать и разобраться. Это очень важно. Разобраться в проблеме, еще и написать здорово. Бывает, человек может разобраться, а пишет хуже, таких тоже ценят в редакциях.

–  Еще бывает, когда человек может прекрасно написать, но вслух сформулировать мысли не может.
–  Да, это бывает.

–  Но у наших студентов вы этого не наблюдали?
–  У студентов пока нет. А потом вы знаете, если человек комплексует, он и не запишется в эфир. Ведь это очень ответственно. Мы работаем со студентами в прямом эфире, и ничего потом поправить уже нельзя. Мне кажется, что если человек думает, что не сформулирует, он просто не рискнет.

–  Каково в общем ваше впечатление от молодых журналистов, от этого поколения?
–  Меня радует то, что я удивляюсь. Здесь очень важно для меня, что я не знаю, что они напишут. Вы предлагаете одну общую тему, а они пишут по-разному. Вы будете смеяться: «Конечно же, они напишут по-разному!», - но для меня это совершенно не было очевидным. Мы живем в догматической среде. У нас есть какой-то круг общения, есть круг средств массовой информации, который мы признаем. И все они дуют в одну дуду: здесь одна дуда, здесь другая, здесь третья. Когда вы пропитываетесь вот этой своей дудой, вам кажется что все сейчас сядут и скажут вам ровно то, что вы только что читали и слышали о тех, с кем вы привыкли считаться. А тут садятся в эфир и говорят совершенно по-другому, и вас это почему-то удивляет – потому что непривычно.

–  Как вы считаете, действительно ли необходимо получать журналистское образование, чтобы быть журналистом?
–  Нет, я считаю, что не нужно. То есть это совершенно не обязательно. Можно его получить, но это необязательное условие, чтобы стать журналистом.

–  Для чего тогда существует журналистское образование?
–  Я думаю, что людям нравится учиться на факультете журналистики. Вот например, вы хотите стать журналистом и вы учитесь на факультете журналистики. Почему бы вам пять лет не провести в комфортной для себя обстановке? Почему нет? Гораздо, на мой взгляд, полезнее хотеть стать журналистом и учиться на факультете экономики – но гораздо нуднее при этом. Такие журналисты очень ценятся – которые хорошо пишут и при этом разбираются, например, в экономике, а еще лучше – в праве. Но почему нужно пять лет убивать на право, если вам хочется учиться на журфаке? Почему я должна лишить вас права учиться на этом факультете только из-за того, что это необязательное условие для приема в газету? Зато это интересно. Вы учитесь затем, чтобы вам было интересно, а не только затем, чтобы вас взяли в газету в итоге.

Анна Шинкарецкая